— Сегодня — это не вопрос гордости, не вопрос личных пристрастий, — продолжала Денсаоли, скользя взглядом по недоумевающим лицам. — Сегодня — это вопрос выживания. Сможем ли мы остановить Пламя? Сможем! Если используем те возможности, которые у нас есть. Необходимо вернуть клану Огня его былую мощь! И тогда эта мощь сможет противостоять Дракону.

Потом она, уже без лишних слов, подняла правую руку, будто грозя публике кулаком. На тыльной стороне ладони загорелась алая печать. Мише показалось, будто все одновременно — а народу было человек семьсот-восемьсот, не меньше — выдохнули.

Асзар тоже поднял руку, показывая свою печать. К нему тут же подошла невесть откуда взявшаяся дама, которую Мортегар называл Акади, и присоединилась к демонстрации печатей.

— Это будет непростой выбор, — сказал Мортегар. — И у вас будет время подумать. Шесть дней до того, как Дракон нападёт на Материк. Верно, господин Дамонт?

Миша нахмурился. Что-то тут не складывалось. Дракон, помнится, говорил, что маги в небе могут жить спокойно. Врал? Или врёт Мортегар?

— Верно, сэр Мортегар, — нехотя отозвался какой-то мужик, стоявший тоже в первых рядах. — Смею заметить, что было бы прекрасно, если бы вы обсудили свою идею с главами кланов, прежде чем выносить её на люди.

— Вы же помните, что мы говорили о политике? — улыбнулся Мортегар. — Боюсь, что нам с вами скоро потребуется линейка подлиннее. Если, конечно, вы захотите играть до конца.

Глава 52

Умаявшаяся Талли уснула под утро, держа Натсэ за руку. Мелаирим поселил их в той же комнате, где жил некогда Мортегар, где и сама Натсэ прожила пару недель. Всё здесь осталось как прежде. Две каменные кровати, перегородка, «статуи», на которые предполагалось вешать одежду.

Натсэ могла уничтожить перегородку в любой момент и лечь на соседнюю кровать, но не стала этого делать. Отходить от Маленькой Талли в её планы не входило. Хотя Маленькая Талли выглядела не такой уж и маленькой...

Пока наверху кипел бой, с ней творилось что-то странное. Девочку трясло, она всхлипывала, забилась в уголок, обхватив голову руками, и что-то бормотала. Натсэ не отходила от неё ни на шаг, сидела рядом, пыталась утешить, хотя у самой сердце заходилось в истерическом ритме. Она даже не думала, что там ещё способно уместиться столько страха, боли и отчаяния.

Был миг — и ей хотелось всё исправить. Схватить Маленькую Талли, вылететь отсюда сквозь толщу земли, вступить в битву вместе с Мортегаром, и пусть погибнуть, но погибнуть, сражаясь на его стороне, с чистым сердцем.

Но мама...

Но ребёнок...

И ещё. Натсэ лучше, чем кто-либо, познала на себе возросшую силу Мелаирима. Огонь был на его стороне. И Сердце Земли ему проигрывало. Даже теперь, когда Натсэ прочувствовала все свои возможности, она могла уверенно сказать лишь одно: да, Мелаирима она уничтожить сумеет, но когда Пламя порвёт поводья, ей останется лишь умереть. И всему остальному миру — тоже.

Почему-то так несправедливо устроено всё в мире. Весы находились в равновесии, когда на одной их чаше были Земля, Воздух и Вода, а на другой — Огонь. Три Стихии созидания, против одной — разрушения. Проиграть и лишить Мортегара поддержки Сердца Земли означало потерять мир навсегда. Этого Натсэ не могла себе позволить.

Пусть будет так. Так погибнет меньше людей. Это — правильный выбор, пусть сердце и говорит совсем другое. Пусть сердце и рвётся на части, не в силах выдержать всего того, что пытается в нём уместиться.

Когда огонь от факела растянулся поперёк комнаты и показал летающий остров, Маленькая Талли решительно встала, осушив слёзы, и даже сумела улыбнуться маме. Твёрдости этой девочке было не занимать. Всего, что являли собой Стихии, было у неё в избытке. Она была — камень, ветер, волна и огонёк сразу. Но, помимо этого, она была человеком. Ребёнком.

Сейчас она спала. И Натсэ вдруг заметила, что, хотя девочка не ворочалась, что-то изменилось в её расположении. Она осторожно откинула край одеяла и несколько секунд смотрела, пытаясь уговорить разум верить глазам. Это был разум Убийцы, и он должен был верить тому, что видят глаза и слышат уши, тому, что чует нос.

Но это был разум человека. Девушки. И он изо всех сил пытался себя убедить, что это — какая-то ошибка. Потому что если нет, то...

Ноги девчонки стали длиннее. Не только длиннее — они уже напоминали ноги девушки, а не ребёнка. Взгляд Натсэ переместился выше, внимательно изучил бёдра, живот, грудь, потом — лицо. Так, долой всё, что есть в памяти об этой малявке. Натсэ представила себя Убийцей, которая пришла исполнять заказ. Ей нужно на глаз определить возраст предполагаемой жертвы.

Всё было просто. Перед ней лежала девочка лет десяти, а то и одиннадцати.

— Вот поэтому я и торопился, — раздался тихий голос.

Натсэ набросила одеяло на девочку, вскочила и повернулась к выход, обнажив меч. Прокляла себя мысленно последними словами: так увлеклась необычным зрелищем, что проморгала приближение Мелаирима. Только ли Мелаирима?..

— Стойте, — сказала Натсэ. — Ни с места. Я сказала: ни с места!

Ей пришлось повысить голос, потому что оно не слушалось. Что-то, что проникло сейчас в эту комнату. Что-то, что изучало её внимательным... взглядом, наверное.

— Я стою, — удивился Мелаирим. — Не двигаюсь. Ты, должно быть, слишком устала?

— Это не твоя забота, — сказала Натсэ, но позволила себе немного расслабиться.

Оно остановилось. Оно сообразило, что не осталось незамеченным.

Натсэ заставила себя прекратить метаться взглядом по комнате и сконцентрироваться на Мелаириме. Здесь её ждал сюрприз.

— Тебе, кажется, тоже нелегко пришлось, — сказала она.

Мелаирима было не узнать. Сгорбилась некогда прямая спина, лицо избороздили морщины, чёрные волосы посерели. Только взгляд оставался прежним — цепким, внимательным, недобрым.

— Такова моя цена. — Мелаирим говорил тихо, прислонившись плечом к косяку. — Собственно, я ведь уже мёртв...

От этих слов по коже пробежали мурашки. Однако меч не дрогнул. Мелаирим усмехнулся:

— Можешь убрать оружие. Если мы начнём драться, меч тебе вряд ли поможет.

— Я уберу его, когда посчитаю нужным. Зачем пришёл?

— Я здесь живу.

— Это — наша комната. Ребёнок спит. Ты не станешь её будить, мы это обсуждали. А с тобой у нас не может быть никаких дел.

— Я просто хотел, чтобы ты увидела, к чему всё идёт, Убийца. Увидела, как мы связаны с ней. — Мелаирим кивнул на Маленькую Талли.

Натсэ, подумав, резким движением забросила меч в ножны и сложила руки на груди.

— Не вижу никакой связи, — отрезала она.

— Не хочешь видеть, — мягко поправил её Мелаирим. — Сила Огня заставляет меня стариться. А её — взрослеть. Но за взрослением неумолимо идёт увядание. Если мы затянем — ты увидишь, как она превращается в старуху и умирает. Без всякого смысла.

Натсэ молчала. Ничто внешне не могло выдать её страха. Но Мелаирим наверняка видел, как колеблется её внутреннее пламя.

— Я говорю всё это только для того, чтобы ты понимала. Я знаю, что девочка сильна. Я знаю, что ей подвластен не только Огонь. Таковы привилегии детей магов. Они питаются не только от матери, пока находятся в её утробе. Их формируют и отец, и мать — долгие годы после рождения. Мортегар собрал все печати, стал магом Пятой Стихии. Всё это отразилось даже на Боргенте, не говоря уже о её дочери. Девочка — то, чего ещё не было в этом мире. Ей повезло — или не повезло — родиться в такой миг и у таких родителей, что почти никто в целом мире не может сказать, кто она, и что ей уготовано.

— Ну, ты-то наверняка можешь, — холодно сказала Натсэ.

— Безусловно. — Мелаирим отлепился от косяка и попытался встать ровно. — Она — то, чего ещё не было. Прости, я повторяюсь... Знаешь, в некоторых мирах есть боги. Покровители, иногда — создатели. Существа за пределами понимания людей. Существа, чьё могущество неоспоримо и незыблемо. У тебя за спиной спит богиня этого мира. И по иронии судьбы вы назвали её так же, как ту, которой раньше была уготована схожая участь.