— Не надо только говорить, что я опять где-то накосячил, — буркнул я. — Честное слово, Лореотис, не то настроение, чтобы ещё чем-то сейчас забить себе голову. Давай просто долетим до Материка, и…

— А придётся, — оборвал меня рыцарь. — Придётся забить себе голову кое-чем. Заткнись, щегол, и слушай внимательно. У тебя на роже всё написано. И у тебя, и у мелкой. Она от меня сейчас ещё получит в особом порядке, но сначала — с тобой.

— Ну давай, жги, — вздохнул я и покрутил стаканчик с карандашами на столе.

— Девчонка поступила верно.

Я поднял взгляд на Лореотиса:

— Серьёзно? Похитить маленького ребёнка, притащить в лапы врага… Да она ему, по сути, чемодан с красной кнопкой выдала.

Лореотис нахмурился. Миша-Моингран усмехнулся. Я с раздражением на него взглянул.

— Просто из солидарности, — поднял тот руки. — Чтоб ты знал, что я шутку понял.

— Она обладает всей силой Земли, — сказал Лореотис, стукнув кулаком по моему столу. — Логово Мелаирима — под землёй. Это значит, что они смогут оттуда сбежать в любую секунду, и этот ублюдок никак им не помешает. С Огнём он, может, и самый лучший, а с Землёй — отнюдь. Даже близко нет.

— Это если они успеют сбежать, — сказал я. — Огонь, как правило, быстрее Земли. Особенно если нужно убить…

— Он не собирается убивать Талли, дурень ты этакий! Она ему нужна как преемница. Видимо, понял, что мозги у него поджариваются, не выдерживают. Он ведь не зря хотел, чтобы Пламя приняла Таллена. У той способности к магии были куда как выше. Но она погибла, а все остальные маги Огня оказались против этой затеи. Вот Пламя и выбрало единственного, кто был готов — Мелаирима. Но это не навсегда.

— Ну, и? — Я приподнялся, злобно глядя в глаза рыцарю. — Он вселит в неё весь этот кошмар. В чём правильность поступка Натсэ?!

— В том, что девчонке нужно по-настоящему захотеть, чтобы весь этот кошмар в неё вселился. В том, что Мелаирим дал клятву — не трогать человеческих городов. В том, что у нас есть время на то, чтобы раздобыть Сердца и обрушиться на Мелаирима. Натсэ затащила его в ловушку, которой он, может, ещё сам не понимает. И, надо отдать ей должное, любовь сохранила её рассудок трезвым: она прекрасно понимает, что ты — идиот. Потому и плакала. Знала, что ты распустишь сопли про предательство. Но всем нам очень повезло, что тут есть я.

Я опустил взгляд. В сердце что-то шевелилось, оживало. Хотелось безоговорочно поверить словам Лореотиса. Пустить их внутрь, выстроить на них свой новый мир.

— И как объяснить это Боргенте? — буркнул я.

— А вот это — никак, — развёл руками Лореотис. — Но, как ты верно сказал Кевиотесу, не обязательно быть друзьями, чтобы сражаться на одной стороне. Эти две дамы, боюсь, никогда не сойдутся в твоей постели, но…

— Слушай, шёл бы ты уже отсюда, а?! — крикнул я.

— Ты поори ещё, поори, сопляк. Кулак проглотишь. — Лореотис погрозил мне кулаком, но всё-таки вышел. Моингран проводил его взглядом.

— Он тоже твой подчинённый? — спросил он.

— Угу… Формально. Тут умных-то дофига. А вот так, чтоб у руля встать — так никого нет. Приходится…

— Да, сочувствую. Меня так в восьмом классе старостой назначали.

— Вот, ты понял.

Наконец-то между нами протянулась некая связующая ниточка. Я её действительно видел — тоненькая, серебристая. Хм, занятно. Я могу увидеть дружбу. И, судя по всему, не только. Ещё — любовь. Мечту… Магия Души — это нечто, требующее долгих исследований. Жаль, ни сил, ни времени на это нет. Ни мозгов…

— Так, это… — Моингран откашлялся. — Чё там по мечу?

— Блин, как ребёнок, честное слово!

Но я всё же вытянул руку над столом. Резерва было полно, я предполагал, что битва будет дольше и страшнее. Поэтому меч сотворил без труда. Короткий, с цельнометаллической рукоятью. Моингран покрутил его в руке.

— Сойдёт? — спросил я.

— А чё ручка железная?

— Долго объяснять. Другого меча тебе не получить. Во всяком случае, пока.

— Блин, скользкая… Изолента есть?

— Иди отсюда, а? — застонал я. — Дай мне чуток с мыслями собраться.

— А куда я?..

— Да куда хочешь. Только с острова не падай — расшибёшься. И с Вуктом осторожнее. Скажи, что ты — из клана Огня. И посмотри так, со значением. Он поймёт, мы с ним говорили на эту тему.

***

Ребёнка Тавреси с рук на руки передавала Авелла, когда мы, уже под утро, пришли в особняк, где временно проживал род Калас. Никто не спал.

— Слышали, в стороне Сезана что-то сильно сверкало и грохотало, — сказала госпожа Калас, держа руки на плечах ревущей над ребёнком Тавреси.

Малыш, будто в самом деле понимал, что это — мама, прекратил, наконец, реветь и делал попытки улыбнуться. Тавреси тоже пыталась улыбаться ему. Получалось у них плохо.

— Н-да, сверкало, — сказал я.

— Вы… победили?

Я покачал головой. Приобнял понурившуюся Авеллу, легонько потянул её от порога.

— Идём, — сказал я. — Нам пора.

— Спасибо вам! — вскинула голову Тавреси. — Спасибо!

— Держитесь, — сказал я, сам толком не зная, что имею в виду.

Авелла просто кивнула, и мы ушли.

В Каменном страже нас уже ждала госпожа Акади. Они с матерью Натсэ сидели за столом и пили чай, болтая, будто старые подруги. Меня буквально передёрнуло от этой сцены. Слова Лореотиса неплохо расположились у меня в голове, но проникнуть в сердце им было тяжелее. И спокойно глядеть на эту темноволосую женщину я не мог.

— Доброе утро, сэр Мортегар! — сказала Акади, поднимаясь мне навстречу. — Авелла сообщила мне о вашем желании, но я поговорила с госпожой Ниитлис… Она предпочла бы остаться здесь.

Ниитлис? Я искоса посмотрел на мать Натсэ, которая внимательно, не таясь, изучала меня взглядом. Теперь, когда у неё появилось имя, она стала для меня более человеком, чем раньше. И мне это не понравилось.

— Исключено, — сказал я. — Она даже не маг. Смысла нет.

— Я очень постараюсь не путаться у вас под ногами, — тихо сказала Ниитлис.

— А если вас убьют? — Я впервые посмотрел ей в глаза. Прямо, открыто.

Она улыбнулась:

— Значит, я умру.

— А вам это зачем?

— Вы ведь собираетесь спасать мою дочку?

— Спасать… Она, если захочет, сама кого угодно спасёт, — с горечью сказал я.

Почему, ну почему она не поставила в известность меня? Если бы я знал, если бы я мог нести это бремя вместе с ней, мне сейчас странным образом было бы гораздо легче.

— Я долгие годы думала, что Нероемон угробил её. И теперь не хочу больше потерять. Если ей суждено погибнуть — я хочу держать её голову у себя на коленях. Если суждено погибнуть мне — пусть она успеет заглянуть мне в глаза. Это всё, о чём я прошу, сэр Мортегар. Сопливые бредни выжившей из ума старухи. Вы легко сможете от них отмахнуться.

Я молчал минуту, не меньше, постукивая пальцами по затвердевшему от крови краю плаща.

— Как её зовут? — спросил я.

— Кого?

— Натсэ. Вашу дочь. Это ведь не её настоящее имя.

— А разве это имеет значение, сэр Мортегар? — Ниитлис как будто удивилась. — Она прожила с нынешнимименем бо́льшую часть жизни и, должно быть, давно забыла…

— Госпожа Ниитлис, — подала голос Авелла. — Мы очень хотели бы знать.

— Нильтия, — сказала Ниитлис. — Сокращённо — Нильти.

Не знаю, почему мне важно было это услышать. Как будто что-то в глубине души сместилось. И имя Натсэ, ставшее тяжёлым, перегруженным чувством вины, уступило место другому — лёгкому, весёлому. Нильти.

Я понял, что улыбаюсь, только когда заметил улыбку Авеллы. Мы переглянулись, без труда поняв, что чувствуем сейчас одно и то же. Разрушенная было семья начала восстанавливаться в этот самый момент. Что бы Натсэ там ни думала — мы её вернём. И, если понадобится, свяжем.

— Оставайтесь, — кивнул я Ниитлис. — Госпожа Акади, нам нужно, чтобы Асзар вошёл в клан Воздуха. Сможете это устроить?

— Совет решил пока ввести запрет на обращения, — задумчиво сказала Акади. — Идти против совета нам с Денсаоли сейчас очень не с руки… Но есть лазейка. Если господин Асзар согласится заключить брак с госпожой Денсаоли в клане Воздуха…